| Предыдущий текст |
| Следующий текст |
ГНЕВ РАВАНЫ И ПОЯВЛЕНИЕ ЗОЛОТОГО ОЛЕНЯ
Все воины Кхары погибли в битве у Панчавати, только одному ракшасу, по имени Акампана, удалось живым уйти с поля боя. В великом страхе бежал он от губительных стрел сына Дашаратхи па Ланку, под защиту Раваны, его владыки. Акампана поведал грозному повелителю ракшасов о гибели Кхары и его могучего войска, и рассказ его привел Равану в ярость. «Кто же он, этот воин? — вскричал Равана в великом гневе. — Кто сумел так побить мое войско? Да причини мне такую обиду сам Индра, не видать ему радости вовеки! В ярости я могу испепелить самого Агни! Самого Яму я могу уничтожить! Ветры замирают при встрече со мною!» Так кричал разгневанный повелитель Ланки, и Акампана не мог вымолвить ни слова от страха.
Когда утих гнев грозного владыки ракшасов, Акампана осмелел немного и рассказал Раване, что войско Кхары погубил юный сын Дашаратхи, по имени Рама, могучий, как лев, и победоносный, как Разрушитель Мира. И тогда Равана сказал Акампане: «Я пойду в Панчавати и убью сына Дашаратхи». Но Акампана пал на колени перед своим государем и стал просить Равану не искать битвы с Рамой. «Ни один воин в мире, ни земной, ни небесный, не можеть одолеть в бою Раму, — говорил Акампана своему владыке. — Не берут сына Дашаратхи ни копья, ни стрелы, ни тяжелые палицы, ни острые секиры. А стрелы его не знают промаха и несут с собой неминуемую гибель. Стрелы Рамы способны повернуть вспять реки и остановить злые ветры. В битве Раму никто погубить не может, только разлука с Ситой, его любимой супругой, может лишить его жизни. Если Ситу похитить хитростью у Рамы, он без нее жить не сможет».
Так уговаривал мудрый ракшас своего государя не вступать в единоборство с Рамой, и Равана сказал тогда Акампане: «Я отправлюсь один в Панчавати, и будет со мной только мой искусный возничий. Сегодня же утром я вернусь на Ланку вместе с Ситой».
Повелитель Ланки взошел на золотую колесницу, взлетел на ней в поднебесье и вскоре опустился в глухом лесу у хижины ракшаса Маричи, некогда раненного Рамой в обители Вишвамитры. И Марича спросил своего господина: «Все ли спокойно в мире, великий царь? Не случилось ли в нашем государстве несчастья? Ведь не стал бы ты один без причины так спешить в лесную обитель?»
И тогда Равана рассказал Мариче, что в битве с Рамой погиб свирепый и верный ракшас Кхара и с ним вместе погибло огромное многотысячное войско. И Равана попросил Маричу помочь ему похитить Ситу, чтобы лишить победоносного Раму жизни. Речь повелителя Ланки повергла Маричу в ужас: сын Тараки хорошо помнил, сколь могуч и грозен был в обители Вишвамитры сын Дашаратхи. И Марича сказал тогда своему государю: «Только злейшпй враг, прикинувшийся другом, мог внушить тебе, великий царь, такую мысль. Только тот, кто жаждет погубить царство ракшасов, мог посоветовать тебе эту опасную затею. Вступать в смертельную войну с великим Рамой — все равно что голыми руками рвать ядовитые зубы у змея. В битве сын Дашаратхи все сметает на своем пути, как слон, объятый неистовой страстью. Не следует тебе дразнить льва, который может погубить все наше царство, не следует тебе, государь, погружаться в эту страшную пучину; крокодилы в ней — это смертоносный лук грозного Рамы, губительные волны — неотвратимые стрелы сына Дашаратхи. Будь, великий царь, благоразумен, возвращайся к себе на Ланку, пусть тебя развлекают твои жены, а прекрасную Ситу оставь ее грозному супругу».
Так говорил Марича своему владыке, и упросил вернуться обратно на Ланку.
Могучий Равана сидел на высоком золотом троне перед своим дворцом на Ланке, когда прибежала к нему терзаемая ненавистью и горем Шурпанакха, и окружали его мудрые и льстивые советники. Никто не мог одолеть повелителя ракшасов — ни боги, ни гандхарвы, ни брахманы, и страшен он был, как Разрушитель Вселенной. Тело его было покрыто шрамами от ударов, полученных в битвах, и на плечах его были пышные одежды. Двадцать могучих рук и десять хитрых голов было у владыки Ланки, и украшали его драгоценные браслеты, серьги и ожерелья. Осквернитель алтарей и хулитель благочестия, сеятель зла и ужаса — таков был грозный Равана, и у него стала искать защиты злобная и мстительная Шурпанакха.
Мысли о гибели Кхары и его войска, о победе Рамы и благополучии Ситы не давали ужасной ракшаси покоя. Она подошла к золотому трону своего великого брата и обратилась к нему с бранной речью: «Ты сидишь здесь, в своей мирной столице, государь, хмельной от наслаждений, и не видишь, что надвигается на наше царство грозная опасность. Подданные утратят уважение к такому государю, который, кроме чувственных утех, ничего знать не хочет. О Равана, ты глуп и беспечен, как ребенок! Твои лазутчики погрязли в безделье, ты не знаешь, что происходит в мире, и не сумеешь предотвратить опасность, грозящую гибелью нашему царству. Как ты можешь править государством, если неведомо тебе, что творится вокруг Ланки? Разве тебе неизвестно, что случилось в Панчавати с войском Кхары? Или это тебе безразлично? Там лежат четырнадцать тысяч могучих воинов, все до единого погубленные Рамой, и среди них доблестные Кхара и Душана! Тех царей, которые не пекутся о безопасности своего государства, подданные прогоняют с престола, истинный государь даже спит с открытыми глазами, всегда готовый к защите своего народа».
Дерзкие речи Шурпанакхи не разгневали, но повергли в задумчивость повелителя Ланки, и он попросил сестру свою рассказать о Раме все, что она о нем знает. Тогда Шурпанакха поведала своему державному брату, что могучий Рама — сын Дашаратхи, что он молод, красив и лук его не знает промаха в битве. Ракшаси рассказала государю Ланки, как в единый миг уничтожил Рама огромное войско Кхары и никого не звал себе на помощь; она рассказала Раване, как Рама отпустил ее живою, не желая лишить женщину жизни, но велел Лакшмане, своему могучему и преданному брату, отрезать ей за грубые речи нос и уши. Ракшаси сказала своему великому брату, что живет в лесу с Рамой его супруга, не знающая по красоте себе равных. «Зовут эту женщину Сита, — говорила Раване Шурпанакха, — и она достойна быть тебе женою. Тот, кто будет иметь Ситу супругой, тот, кого будет обнимать она жарко, проживет в мире дольше, чем сам небесный владыка. Только ты, великий брат мой, достоин владеть красавицей Ситой. Стрелы Камы поразят тебя навечно, лишь только раз ты на нее посмотришь. И если ты, повелитель Ланки, желаешь стать супругом Ситы, то отправляйся в путь и не медли».
Равана молча выслушал Шурпанакху и не сказал ей ни слова. Затем он отправился в свои конюшни и велел возничему готовить в путь золотую колесницу. Слуги облачили Равану в крепкие воинские доспехи, поверх кольчуги набросили богатые одежды, и, готовый к великой битве, грозный владыка ракшасов взошел на свою чудесную колесницу. Дивные кони вознесли колесницу в поднебесье, и взору повелителя Ланки открылась вся земля с реками, лесами и горами.
Вскоре показалась бедная хижина ракшаса Маричи, и колесница опустилась перед нею.
Марича почтительно встретил своего государя и спросил, все ли ладно на Ланке и почему так скоро вернулся к нему повелитель.
В ответ Равана обратился к нему с такими словами: «О Марича, брат мой, я охвачен печалью и в тоске моей ищу у тебя утешения. Я поведаю тебе, Марича, о своем несчастье.
В лесу Джанастхана жили мои подданные и братья — Кхара, Душана и Тришира. Там жила сестра моя Шурпанакха и четырнадцать тысяч могучих и свирепых ракшасов, неистовых в битве. Они жили там по моему приказу и отбирали у брахманов приносимые богам жертвы. И вот они встретились в лесу с Рамой, старшим сыном Дашаратхи. И Рама, охваченный гневом, своими огненными стрелами погубил мое войско, брата моего Кхару, отважного Душану, искусного полководца, и грозного Триширу, не знавшего поражений. А Лакшмана, юный брат Рамы, оскорбил сестру мою Шурпанакху, отрезав у нее нос и уши. Так сын Дашаратхи, будучи всего лишь человеком, избавил лесных обитателей от страха и погубил мое отборное войско. Рама глуп, жесток и лишен достоинств, душа его и тело погрязли в пороках, и он заслуживает самой лютой казни. Недаром старый Дашаратха изгнал его из своего царства.
Я решил отобрать у него супругу, прекрасную Ситу, и мне нужна твоя помощь. Ты, Марича, неукротим в битве и можешь по своему желанию принимать любое обличье. Обратись, Марича, в золотого оленя и пойди к хижине Рамы. Там увидит тебя красавица Сита, ей полюбится чудный зверь с золотой шкурой, и попросит она Раму поймать его. И когда братья-царевичи, сыновья Дашаратхи, пойдут ловить чудесного оленя, я схвачу Ситу, унесу ее на Ланку, и не будет для Рамы беды ужасней, чем эта».
Когда Марича услышал слова повелителя Ланки, душа его затрепетала от страха, и он сказал коварному Раване, почтительно сложив ладони перед лицом: «О царь! Редко встречаются храбрые люди, которые не боятся говорить государям правду. Льстецов, угождающих властелинам, всегда бывает гораздо больше. Я же предан тебе, государь, без корысти и скажу тебе сейчас истинную правду, хотя она и будет тебе неприятна.
Ты, о великий Равана, не посылал лазутчиков в Панчавати и потому не знаешь, как опасно гневать сына Дашаратхи. И сказал ты о нем неправду — Рама добродетелен и благочестив, как подвижник, и всемогущ, как Индра, повелитель молний. Велик разум сына Дашаратхи, и стоек он в исполнении обетов. Его душа и тело не знают людских пороков, и не ведает греховных помыслов его разум. Берегись, Равана, причинить горе сыну Дашаратхи — ты погубишь и себя, и царство, и все ракша-сово племя. Царь, греховный и капризный, не взвешивающий на весах разума своих поступков, и себя и народ свой доводит до несчастья. Великий грех ты совершаешь, государь, когда говоришь о Раме дурное, и еще больше ты будешь грешен, если похитишь Ситу у сына Дашаратхи. Мощь доблестного Рамы безгранична, и час твоей битвы с Рамой будет последним твоим часом. Да не коснется твоя рука, государь, прекрасной Ситы! Ведь она супруга великого воина, и он дорожит ею больше, чем жизнью. Рама добровольно ушел в леса и живет как бедный отшельник, чтобы помочь своему отцу не нарушать данного им когда-то слова. Сита последовала в лес за любимым супругом, и Рама с ней ни на миг не расстается. Сохранить жизнь, счастье и царство — нелегкое дело, и потому тебе надлежит все хорошо обдумать, прежде чем ты решишь причинить великому Раме такую обиду.
Послушай, великий государь, я расскажу тебе о том, что случилось со мною когда-то, и мой рассказ будет тебе полезен. Еще недавно я скитался по лесам, питаясь мясом и кровью и наводя на людей ужас. Тело мое было огромно, и силен я был, как тысяча могучих змеев. В руках я держал тяжелую палицу, окованную железом, в ушах моих висели золотые серьги, и тело мое было голубое, как облако на ярком солнечном небе. Днем и ночью я бродил по лесу Дандака, пожирал благочестивых отшельников и съедал приносимые богам жертвы. И тогда великий подвижник Вишвамитра пошел к царю Кошалы Дашаратхе и упросил его отпустить в лес юного Раму охранять жертвенный алтарь от бродящих в ночи пожирателей мяса. Царь долго не соглашался, предлагал Вишвамитре большое войско, но твердо стоял на своем подвижник, и пришлось Дашаратхе отпустить с ним в лес юного Раму. И вот сын Дашаратхи стал по ночам охранять алтарь Вишвамитры. Он был еще очень молод, и лицо его было чисто, на щеках его еще не вырос ни один волос. На шее у него висело золотое ожерелье, голова была покрыта золотым шлемом, и в руках он держал тяжелый лук и острые стрелы. И красота его сияла в темноте ночи, как молодая луна на звездном небосклоне.
Я был неразумен и весел и непомерно горд своей силой. Огромный, как туча, я вступил в обитель Вишвамитры и беспечно прошел к алтарю мимо сына Дашаратхи, как проходит могучий лев мимо котенка. И когда я занес руку на приготовленные богам жертвы, Рама нанес мне удар в грудь с такой силой, что в единый миг я пролетел над землей сто йоджан и упал в океан с помутившимся от боли рассудком. Но удар оказался не смертельным — видно, Рама не хотел лишать меня жизни. Когда же я очнулся, то ушел из леса Дандака подальше.
Но послушай, великий государь, что случилось потом со мною. Злобный дух мой не унялся от неудачи, душа моя и моя ненасытная утроба тосковали по людскому мясу, и решил я пойти в лес Дандака снова. Я принял другое обличье, и страшный лик мой наводил ужас на все живое. Из моей разверстой пасти торчали огромные зубы и полыхало пламя, а острые рога упирались в небо. Два быстрых оленя бежали по лесу рядом со мною — то были свирепые ракшасы, мои товарищи по охоте. Мы бродили по ночному лесу, пожирали благочестивых отшельников и мешали им совершать жертвенные обряды. Вскоре а совсем одичал от человеческой крови и столь ужасен стал видом, что даже хищные звери стали меня бояться.
И однажды я встретил в лесу Раму, Лакшману и Ситу. Страшный гнев овладел мною, когда я увидел сына Дашаратхи. Жажда мести затуманила мне рассудок, и, обратившись в могучего оленя, я кинулся к Раме, стремясь пронзить его острыми рогами. Тогда сын Дашаратхи натянул свой огромный лук и пустил в меня и моих товарищей три острые стрелы. Спутники мои погибли, а мне и на этот раз посчастливилось избежать смерти. И тогда я поклялся оставить ночную охоту, не есть больше человеческого мяса и предался покаянию, как подвижник. С тех пор только вода, плоды и коренья служат мне пищей, а молитвы укрепляют мою душу. Но ни на минуту не покидает меня великий страх перед Рамой. В каждом кусте, в каждом дереве мне чудится грозный сын Дашаратхи, и кажется мне, что он повсюду, как Смерть с неотвратимой петлей в руках. Даже во сне я вижу Раму и так боюсь его, что все слова, которые начинаются на „ра", внушают мне смертельный ужас.
И я предостерегаю тебя, великий государь. Нет большего греха на земле, чем похищение жены, которая принадлежит друтому. В твоем дворце тысяча прекрасных женщин, и пусть развлекают тебя твои собственные жены. Не покушайся на супругу Рамы, если хочешь сохранить наше племя, свой царственный род и все наше государство. Я — твой друг и вновь умоляю тебя не причинять вреда Раме. Если ты не последуешь моему совету, то неминуемо погибнешь; я же не пойду с тобой, государь, против всемогущего сына Дашаратхи».
Но как человек, который, не желая звать к себе врача, приближает свою кончину, так и Равана не прислушался к советам мудрого Маричи. Выслушав его правдивую речь, повелитель ракшасов сказал: «Твои слова, трусливый Марича, не принесут плодов, как семена, брошенные в пустыне. Ничтожный Рама — всего лишь слабый человек, погрязший в пороках, и не страшны мне его лук и стрелы. Решение мое твердо — я отберу у него прекрасную Ситу. И даже Индра, повелитель молний, с его небесным войском не заставил бы меня отступиться. А тебе, моему подданному, не подобает так непочтительно говорить со своим государем. С царем следует беседовать смиренно и говорить ему лишь то, что ласкает его слух. Только восхваления выслушивает повелитель без гнева. Ты, Марича, запутался в сетях заблуждений и совсем разучился почтительно держать себя с государем. Я не нуждаюсь, раб, в твоих советах, я сам знаю, что должно делать великому владыке Ланки. Мне нужны не советы, а помощь. Запомни, Марича, хорошенько, что надлежит тебе сделать. Ты направишься со мной к хижине Рамы и обратишься в золотого оленя с серебряными пятнами. На поляне перед хижиной сына Дашаратхи ты станешь играть на траве и прыгать. Там тебя увидит прекрасная Сита и попросит Раму поймать для нее золотого оленя. Сын Дашаратхи погонится за тобою, а ты заманивай его в лес все дальше и дальше, а потом громко крикни голосом Рамы: „О Сита! О Лакшмана!" Сита пошлет Лакшману на помощь Раме, а я схвачу ее без всякой опаски и унесу на Ланку. Тогда ты ступай своей дорогой и делай что хочешь. Если ты выполнишь мое повеление, пожалую тебе половину царства, а не захочешь мне подчиниться, я убью тебя, не сходя с этого места. Ты боишься потерять жизнь, приблизившись к сыну Дашаратхи, но погибнешь здесь, вдали от Рамы, если откажешься выполнять мою волю. Выбирай же, робкий и болтливый Марича, что для тебя будет лучше».
Марича знал, что свирепый повелитель Ланки без жалости исполнит свою угрозу, и смирился. Он сказал своему государю: «Мои советы, великий царь, тебе пришлись не по вкусу, и я подчиняюсь твоей воле. Я знаю, что живым не вернусь из Панчавати, но и ты проживешь недолго, похитив супругу сына Дашаратхи».
Равана, довольный, ласково обнял Маричу и сказал: «Ты порадовал меня, брат мой, своим согласием. Теперь ты снова стал ракшасом, доблестным и отважным. Взойди же скорей на мою колесницу, она мигом перенесет нас в Панчавати».
Чудесные кони Раваны подняли золотую колесницу в поднебесье и понесли ее над горами и лесами, над царствами и городами, над реками и озерами — в Панчавати. Вскоре колесница повелителя Ланки уже летела над лесом Дандака. Вот она незаметно опустилась на землю недалеко от хижины сына Дашаратхи. Ракшасы сошли с колесницы, спрятались в кустах, и Равана сказал Мариче: «Ступай и делай то, что я тебе велел».
Великий страх перед Рамой охватил душу Маричи, но он безропотно повиновался государю Ланки. Обернувшись золотым оленем, выпрыгнул Марича на поляну перед хижиной Рамы, Лакшманы и Ситы. Он обежал вокруг хижины сына Дашаратхи, а потом принялся резво прыгать и скакать на поляне. Он то вдруг замирал на месте, изогнув длинную шею, то начинал весело бегать по поляне, то падал на спину и перекатывался по траве с боку на бок. Побегав и поиграв на поляне, Марича вдруг исчезал в лесу и не показывался долго, а потом снова выскакивал на поляну и весело прыгал по ней у дверей хижины сыновей Дашаратхи.
И случилось так, что Сита вышла из хижины собирать цветы и плоды манго и увидела золотого оленя с серебряными пятнами на шкуре. Прекрасный олень подбежал к ней и стал весело играть с ней и лизать теплым языком ее руки. Широко раскрыла Сита от удивления свои подобные лотосам глаза — никогда раньше не видела дочь Джанаки такого чуда. Золотом и серебром блистала шкура дивного оленя, на кончиках его рогов сверкали драгоценные камни; мордочка его была как красный лотос; как сапфир, голубело его брюшко, и ярким огнем горел на голове его драгоценный венец.
Восхищенная красотой золотого оленя, Сита стала звать сыновей Дашаратхи: «О Рама! О Лакшмана! Идите сюда скорей, поглядите на чудесного оленя!» И когда сыновья Дашаратхи вышли из хижины и увидели оленя, Лакшмана сказал Раме со страхом: «Мне кажется, брат мой, что это ракшас Марича прикинулся золотым оленем. Этот кровожадный пожиратель мяса и раньше оборачивался оленем и убивал царей, приезжавших в лес на охоту. Этот олень необычен своей красотой и драгоценным убранством. Таких оленей не рожают в лесу дикие лани. О мудрый брат мой, это, наверное, Марича, злобный и коварный оборотень».
С улыбкой на устах слушала Лакшману Сита; и сказала она своему благородному супругу: «О великий Рама! О доблестный сын Дашаратхи! Поймай для меня чудесного оленя. Я никогда еще не видела такого красивого и ласкового зверя. Поймай его мне, и он будет играть со мной на лесной поляне. Золотой олень пленил мое сердце, и, когда мы вернемся в Айодхью, он будет украшать древний дворец государей Кошалы. О Рама, любимый супруг мой, если ты не сможешь поймать живым прекрасного оленя, то пусть его чудесная шкура радует нас в нашем лесном жилище».
С восхищением взирал доблестный Рама на дивного оленя, и радость Ситы тронула его. И он сказал младшему брату: «Нигде в мире, Лакшмана, ты не увидишь такого прекрасного оленя. Красота его и убранство в каждом человеке вызовут удивление и радость. И боюсь я, что убьют его в этом лесу царственные охотники для забавы и заберут себе золотую шкуру и камни-самоцветы. Сита, моя любимая супруга, хочет сидеть на золотой шкуре оленя, и я добуду для нее эту шкуру. А если это не просто олень, а Марича, коварный ракшас-оборотень, то его непременно надо убить. Два раза я сохранил ему жизнь, а на этот раз уже не прощу ему хитрости и обмана. Ступай в хижину, Лакшмана, и зорко стереги Ситу, а я пойду ловить золотого оленя».
Рама опоясался острым и длинным мечом, через плечо повесил свой могучий лук и пошел по зеленой поляне к дивному золотому оленю. Но олень ему в руки не дался, а пугливо побежал от него в лесную чащу. Рама бросился за ним следом, но густые кусты скрыли чудесного зверя от зорких глаз сына Дашаратхи. Потом олень снова показался Раме на лесной опушке, постоял там недвижимо некоторое время, и, когда Рама был уже совсем рядом с оленем, тот сорвался с места, и снова скрыла его лесная чаща. Все дальше и дальше в глубь леса увлекал прекрасный олень сына Дашаратхи, а Рама все не мог его настигнуть. Быстрее ветра мчался могучий сын Дашаратхи по дремучему лесу, но чудесный олень не подпускал его близко к себе. И тогда разгневался Рама, достал из колчана огненную стрелу и выстрелил в золотого оленя из своего грозного лука. Неотвратимая стрела сына Дашаратхи сверкнула в воздухе, как ядовитая змея, и впилась в грудь Маричи, обернувшегося золотым оленем. От смертельного удара огненной стрелы Рамы Марича подскочил высоко в воздух, до самой вершины могучей пальмы, а затем рухнул на землю, испуская страшные вопли» Упав на землю, Марича вспомнил наказ Раваны, своего владыки, и закричал громко голосом Рамы: «Ах Сита! Ах Лакшмана!»
Стрела Рамы вернула Мариче его настоящий облик ракшаса, наводящего ужас. И когда Рама подбежал к тому месту, где упал золотой олень, сраженный его огненной стрелою, он увидел, что в луже крови лежит отвратительный Марича, ракшас злобный и коварный, и корчится в смертельных муках.
Тревожное беспокойство закралось в душу доблестного Рамы, и он быстро побежал обратно к своей хижине, где оставил Ситу и Лакшману. И пока он бежал по лесу, вспомнились ему слова младшего брата, говорившего Раме и Сите, что золотой олень сулит им несчастье и что не олень это вовсе, а Марича, ракшас-оборотень, не с добром пришедший к ним.
«Я, поистине, убил коварного Маричу, — думал про себя сын Дашаратхи, — а перед тем как расстаться с жизнью, Марича моим голосом вскрикнул: „Ах, Сита! Ах Лакшмана!" Что, если услышала его крик преданная и любящая Сита? И как поступил могучий Лакшмана, отважный и прямодушный, когда крик ракшаса достиг его слуха?» И сжалось сердце у Рамы, не ведавшего страха в битвах, от тревоги за жизнь Ситы и Лакшманы.
Когда Сита услышала голос Рамы, звавший ее и Лакшману на помощь, силы оставили ее нежное тело, и великий страх за жизнь супруга сковал ее душу. «Милый Лакшмана, — сказала она юному брату Рамы, — ты слышал горестный крик моего супруга. Наверное, с ним случилось несчастье и ему нужна твоя помощь. Так не медли же ни минуты, беги и помоги ему, о сын Сумитры!» Но Лакшмана помнил наказ старшего брата и не двинулся с места. И тогда дочь Джанаки в гневе сказала ему: «Теперь я узнала тебя, сын Сумитры. Ты вовсе не друг моему благородному супругу. Ты — враг, спрятавшийся за личиной брата! Уж не из-за меня ли ты жаждешь гибели родного брата? Ты, нечестивый Лакшмана, пожелал жену своего старшего брата и, не боясь позора, не идешь Раме на помощь! О Рама, любимый, с тобой случилось несчастье, и ни к чему мне сохранять свою жизнь!» Так причитала Сита, охваченная горем, и заливалась горючими слезами.
И тогда Лакшмана, любящий и верный брат Рамы, сказал стенающей Сите: «О Сита, нет никого на свете, кто мог бы нанести поражение великому Раме, и ты не должна сомневаться в этом. Ты — моя царица, и я преклоняюсь перед тобою, о благородная супруга моего брата. Твои горькие упреки мпе обидны, но я не смею оставить тебя одну. Отбрось, госпожа моя, тревогу ц успокойся. Рама скоро убьет оленя и вернется. Не верю я, чтобы всемогущий Рама звал нас с тобой на помощь. Это, наверное, кричал Марича, коварный оборотень. После гибели Кхары и его войска ракшасы стали нас ненавидеть, и не могу я бросить тебя одну в лесу».
Но Сита не поверила мудрым словам младшего брата Рамы, глаза гордой дочери Джанаки покраснели, и она грубо крикнула Лакшмане, сказавшему ей правду: «Позор тебе, о подлый! Ты хочешь быть со мной, когда Раму лишают жизни. Я вижу, что несчастье брата приносит тебе радость. Не из любви к брату ты последовал в лес за нами, а снедаемый вожделением к его супруге. Уж не сговорился ли ты с завистливой и жестокой Кайкейи? Только напрасны ваши коварные надежды, не видать вам успеха в ваших греховных замыслах! Да разве я могу пожелать кого-либо другого, я, любящая и любимая супруга прекрасного и доблестного Рамы? Скорее я наложу на себя руки, чем буду принадлежать другому мужчине. О Лакшмана, без Рамы, моего возлюбленного мужа, я ни минуты жить на земле не буду!»
Лакшмана смиренно отвечал разгневанной Сите: «Я не смею спорить с тобою, Сита, и ты для меня не женщина, а богиня. Но я не в силах вынести твои несправедливые упреки, они ранят мою душу. Быть может, боги были сейчас вместе с нами, и они будут мне защитой. Я говорил тебе истинную правду, а ты ответила мне жестокой обидой. Да будет тебе, дочь Джанаки, стыдно! Я пойду на поиски Рамы, и да хранят тебя боги! Увижу ли я тебя снова, когда с Рамой вернемся мы в хижину?!»
Сита со слезами ему сказала: «Я жить без Рамы не буду. Я выпью яд, брошусь в костер, или утоплюсь в быстрых водах Годавари, или повешусь, или брошусь на землю с утеса. Мне нестерпимо подумать о прикосновении другого мужчины», — и дочь Джанаки поникла, подавленная горем.
Тогда Лакшмана низко поклонился Сите и пошел в лес на помощь своему старшему брату.
|