| Предыдущий текст | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 | Следующий текст |
БИТВА ПОД ВОДИТЕЛЬСТВОМ ШАЛЬИ
Эту ночь Кауравы провели в двух йоджанах от Курукшетры, на плоскогорье у подножия Гималаев, где не могли настигнуть их победоносные Пандавы. Когда войска их собрались в лагере и расположились на отдых, Крипа, старый и искушенный в битвах воин, окинув взглядом уцелевших после поражения ратников, израненных, утомленных и павших духом, обратился к Дурьодхане с такими словами: «О царь, нет для кшатриев пути лучшего, чем стезя сражений. Но скажи мне, о благородный витязь, что делать нам теперь, когда пали Бхишма и Дрона, и могучий Карна, и твои отважные братья? Войска твои разбиты и рассеяны Арджуной, как осенние тучи бурным ветром; как утлая ладья во власти морской бури, трепещет рать твоя перед непобедимым сыном Панду. Кто в нашем войске может теперь противостоять Арджуне? Смертельная опасность нависла над твоими воинами и над тобой. Подумай же о спасении своей жизни. Для того, чьи силы иссякли, спасение — в мире. И я думаю, о государь, что мир с Пандавами сейчас будет единственным благом для нас. Юдхиштхира справедлив и склонен к милосердию. Если ты отдашься под его покровительство, он позволит тебе остаться царем. Не ради себя говорю я тебе это, но потому, что вижу в примирении благо для всех». — «О Крипа, — молвил в ответ Дурьодхана, — в бою ты не щадил своей жизни и сделал ради нас все, что было в твоих силах. И я знаю, что слова твои — разумные слова друга. Но я не могу последовать твоему совету, о лучший из брахманов. Никогда не простят мне Пандавы и Кришна зла, которое я причинил им. И даже если они пощадят меня, как смогу я, властвующий над обширными странами, принять царство как милость из рук врагов? Как смогу я, стоявший превыше всех царей и блиставший, подобно солнцу, следовать за победоносным Юдхиштхирой в оковах рабства, влачить презренную жизнь, полную унижения? Нет, о витязь, не время сейчас для мира. Только битва будет для меня избавлением. Оставив на земле богатства, я войду в царство Индры, уготованное воинам, честно отдавшим жизнь в бою. Если я, причина гибели моих родных и друзей, помыслю о собственном спасении, всякий вправе будет порицать меня. Мне предстоит еще уплатить долг храбрецам, павшим за меня в битве».
И все кшатрии, слышавшие слова Дурьодханы, громкими криками выразили одобрение. Воспрянуло духом войско Кауравов, и витязи воззвали к Дурьодхане: «Завтра мы будем биться с врагом, о царь! Повели же, кому вести нас в бой на победу или на смерть!»
И по совету Ашваттхамана Дурьодхана объявил предводителем войска царя мадров. «Я согласен, о государь! — молвил Шалья. — Все, что я имею — мою жизнь, мое царство, мое богатство, — я отдаю тебе». И когда Дурьодхана, согласно обычаю, окропил голову Шальи освященной водою, воины окружили его с криками: «Победа тебе, о царь! Долгая жизнь, о царь! Да сокрушишь ты всех врагов!»
Когда ночь прошла, войско Кауравов поднялось для последнего боя. Вооружившись и построившись в отряды под предводительством храбрейших витязей, воины двинулись к Курукшетре. Крипа и Критаварман, Ашваттхаман и Шалья и другие цари, оставшиеся в живых, окружили Дурьодхану и поклялись дружно сражаться с врагом: «И да падет грех на голову того, кто станет сражаться в одиночку или покинет друга перед лицом смерти!»
И снова стали оба войска лицом к лицу на поле битвы. Во главе рати Кауравов стал Шалья со своими мадрами, левое крыло занял Критаварман с тригартами, справа стал Крипа со скифами и яванами. Дурьодхана следовал за Шальей в самой середине войска, охраняемый лучшими воинами Кауравов, а с тыла его прикрывал Ашваттхаман.
Пандавы обрушились на вражеское войско, разделившись на три отряда. Дхриштадьюмна и Шикхандин наступали на мадров, а Юдхиштхира со своими воинами устремился на одного Шалью, дабы сразить его без промедления. Арджуна выступил против Критавармана, Бхимасена — против Крипы. И тысячи воинов с обеих сторон сошлись на Курукшетре для последней битвы в утро восемнадцатого дня.
Полчища воинов, пеших и на колесницах, слонах и конях, с великим шумом столкнулись в битве. Одни воины падали с колесниц, сокрушенных слонами, другие бежали по полю, спасаясь от этих -разъяренных животных. Витязи на колесницах, искусные во владении оружием, истребляли отряды всадников и пеших воинов, наступавших под защитой слонов. Всадники, окружая колесницы, находящиеся на поле, разили витязей на них копьями и мечами. Многие лучники, посылая стрелы в воинов на колесницах, отправляли их в другой мир; многие сражались один на один, другие толпами окружали неприятельские колесницы. Слоны устремлялись на слонов, колесницы — на колесницы, и воины на них поражали друг друга копьями, дротиками и стрелами.
От поступи героев, грохота колесниц, клика воинов, рева слонов, от звука труб и грохота барабанов дрожала земля и откликалась эхом, как от раскатов грома.
Шалья стал на пути наступающих Пандавов, как скала, преграждающая путь бурным волнам. Как волны от утеса, отхлынули от него воины Пандавов, и Кауравы сплотились вокруг повелителя мадров, полные решимости сражаться не на жизнь, а на смерть. И страшная битва между отважными воинами, умножающая население царства Ямы, подобна была битве богов с асурами.
С боевым кличем, потрясая оружием, ринулись на вражеское войско воины Кауравов во главе с Дурьодханой. Как лебеди устремляются в воды озера, так ратники Дурьодханы врезались в ряды войска Пандавов. И начался жестокий бой между отважными витязями, с великой радостью наносящими и принимающими удары. «Бей, рази, хватай, руби, убивай!» — слышалось со всех сторон, и ни один из воинов в этой ужасающей битве не обращал спины к врагу.
Избрав среди наступающих на него врагов Чекитану, Дурьодхана поразил его копьем в грудь. Пронзенный тем оружием, упал Чекитана на своей колеснице, истекая кровью, и умер. Видя его гибель, Пандавы с яростью устремились на Кауравов.
Юдхиштхира тучею стрел осыпал Шалью. Сотнею стрел, украшенных павлиньими перьями, он поразил Чандрасену и Друмасену, храбрых витязей, охранявших колесницу Шальи с боков. Оба они пали мертвыми на глазах у царя мадров, и, разъяренный их гибелью, Шалья нанес сокрушительные удары Юдхиштхире и его воинам. Тогда пораженный стрелами Шальи повелитель Пандавов, теряя силы, повелел своему возничему вывести колесницу из боя.
Арджуна в это время вновь обрушился на Кауравов всей мощью своего неземного оружия. Но, пронзаемые тысячами острых стрел, воины Дурьодханы не обратились в бегство. Предводимые Ашваттхаманом, они окружили колесницу Арджуны со всех сторон, поражая его и Кришну дротиками и стрелами. И ливни стрел с обеих сторон стали густыми, как дожди, извергаемые грозными облаками в конце лета. Арджуна и Ашваттхаман схватились в яростном единоборстве, как два могучих быка, пронзающих друг друга острыми рогами, и долго ни один из них не мог одержать верх над другим. Арджуна, с силой напрягая тетиву на луке, сразил возничего и коней сына Дроны. Но, стоя на недвижимой колеснице, тот продолжал сражаться, и, схватив громадную палицу, утыканную острыми шипами, он метнул ее в Арджуну. Отраженная стрелами Арджуны, палица та упала на землю, сокрушая насмерть воинов, оказавшихся на ее пути.
В это время Суратха, могучий витязь войска панчалов, напал на Ашваттхамана с другой стороны. Нахмурив брови, обрушил гневный Ашваттхаман на Суратху копье, подобное роковому жезлу смерти. Пронзив сердце Панчала, копье глубоко вошло в землю, как перун Индры, низринутый с небес. Ашваттхаман же поспешно вскочил на колесницу Суратхи и продолжал бой с Арджуной.
Юдхиштхира между тем, оправившись от ран, вернулся на поле боя и вновь устремился на Шалью, и с ним Бхимасена и Сахадева и другие витязи Пандавов. Как охотник в лесу втыкает зажженные дротики в диких слонов, так царь мадров уязвлял наступающих врагов своими стрелами; как жрец устилает жертвенный алтарь пучками священной травы куша, так усеивал землю мертвыми телами могучий Шалья. Он разбил золоченые доспехи Юдхиштхиры и Бхимасены и ранил обоих витязей в грудь и плечи. Крипа пришел на помощь Шалье, и вдвоем они осыпали стрелами Юдхиштхиру, умертвив его возничего и коней. Но Бхимасена с Сахадевой в то же время поразили возничего и коней Шальи и сильно ранили его самого. Соскочив с колесницы, Шалья ринулся тогда на Юдхиштхиру, потрясая мечом и щитом. Сотнями стрел осыпали его Бхимасена и Сахадева, Сатьяки и другие витязи Пандавов, но, словно не замечая их, стремился Шалья к Юдхиштхире, как лев, стремящийся схватить оленя. Стрела Бхимасены разбила вдребезги щит царя мадров, украшенный тысячью звезд, а сам Юдхиштхира схватил копье, украшенное золотом и драгоценными камнями, и, прочтя заклинание, метнул изо всех сил в Шалью с возгласом: «Ты погиб, презренный!» Поразив властителя мадров в грудь, копье прошло сквозь его тело с такой легкостью, как будто это было не тело, а вода, и глубоко вонзилось в землю. Кровь хлынула изо рта, ушей, носа и глаз Шальи, и упал он на землю, раскинув руки и обратившись лицом к врагу. И, распростертый на земле, он, казалось, обнимал ее с любовью, как жену свою, уснув непробудным сном на ее груди.
Когда пал Шалья, войска Кауравов, лишившиеся вождя, дрогнули и обратились в бегство, как стадо оленей, лишившееся вожака, от свирепого льва. Дурьодхана, однако, взывая к своим воинам, собрал вокруг себя немногочисленную рать и продолжал стойко сражаться, отбиваясь от торжествующих победу врагов. Арджуна, Юдхиштхира, Сатьяки и другие витязи Пандавов всей мощью обрушились тогда на обороняющихся Кауравов. Но бежавшие войска Дурьодханы, видя доблесть своего царя, ободренные, повернули обратно с великим шумом, подобным реву океана во время прилива.
В этой битве отважный Шакуни, напав на Юдхиштхиру с кличем, заставившим трепетать сердца, убил его четырех лошадей; взяв Юдхиштхиру на свою колесницу, Сахадева увез его за пределы яростного боя. Улука отражал в это время натиск Накулы, Критаварман бился с Сатьяки, Дурьодхана — с Дхриштадьюмной, Крипа — с пятью сыновьями Драупади. Густое облако поднялось над сражающимися, окутывая их непроницаемой для вэора завесой. Пыль поднималась от копыт коней, от колес колесниц, от мчащихся по полю слонов и от ног пеших воинов и, разносимая ветром, покрывала пеленой все поле. И солнце померкло для бойцов. Но когда земля обильно оросилась кровью, осела пыль. И тогда снова стали видны сражающиеся воины, конные и пешие, и слоны, и колесницы.
Арджуна на колеснице, управляемой Кришной, ворвался в ряды врагов, как в густой лес; в том лесу бойцы на колесницах были деревьями, конные и пешие воины — лианами, луки и мечи — ветвями, копья — терновником. Как осенний дождь, обрушились стрелы Арджуны на Кауравов; как лесной пожар, истребляющий деревья и кусты, пробивался победоносный сын Панду сквозь вражеские рати, сея смерть на своем пути.
Дхриштадьюмна, израненный стрелами Дурьодханы, стойко сражался, посылая во врага тучи своих стрел. Он убил четырех коней Дурьодханы и обезглавил его возничего. Одолеваемый Дхриштадьюмной, сын Дхритараштры покинул свою колесницу и, оседлав коня, лишившегося всадника, умчался прочь от вражеских стрел и дротиков.
Тогда, не видя своего вождя на поле боя, пришли в смятение и стали отступать войска Кауравов. «Где Дурьодхана? Неужели он убит?» — вопрошал Ашваттхаман, но никто из воинов не мог дать ему ответа. «Сражайтесь, что вам до Дурьодханы! — раздавались крики. — Враги одолевают нас!» Меж тем полчища панчалов надвинулись со всех сторон, уже торжествуя победу.
Доблестный Ашваттхаман и следом за ним Крипа и Критаварман проложили тогда неотразимыми ударами стрел дорогу своим колесницам сквозь ряды врагов и в поисках Дурьодханы тоже покинули гущу боя.
Одиннадцать оставшихся в живых сыновей Дхритараштры, последние из ста — Дурьодхана был двенадцатым, — устремились тогда на Бхимасену, как охотники в лесу на дикого слона. Пылая гневом, обратился против них могучий сын Панду и первого пронзил смертоносной стрелой Шрутанту. Другой стрелой он поразил Джаятсену. Джайтра, Рави и Бхуривала, тщетно стремившиеся сразить Бхимасену, пали под ударами его стрел, как цветущие деревья киншука под топором дровосека. И один за другим полегли от руки Бхимасены все одиннадцать храбрых царевичей, а войска их обратились в бегство.
Дрогнули и бежали войска Дурьодханы, сокрушаемые Арджуной, Бхимасеной и Сахадевой. Напрасно пытался доблестный Сушарман остановить натиск Арджуны. Сотнею стрел разбил сын Панду его колесницу и последней стрелой, подобной роковому жезлу смерти, пронзил его сердце. После гибели Сушармана ужасающим стало избиение войска Кауравов, в смятении бегущего с поля битвы.
Шакуни ринулся на Сахадеву, а сын его, Улука, преградил дорогу Бхимасене. Тучи стрел с той и другой стороны затмили дневной свет, сталкиваясь в полете с устрашающим шумом. Сахадева разбил лук в руках Шакуни; тогда могучий царь Гандхары, приблизившись на своей колеснице, поразил длинным копьем сына Панду в голову. Оглушенный Сахадева опустился на дно колесницы, но тотчас на помощь ему пришел Бхимасена и, обрушившись всей силой своего оружия на Шакуни и его воинов, заставил их отступить.
Меж тем старший сын Дхритараштры, так и не повстречав Ашваттхамана, разыскивавшего его, вернулся на поле боя, чтобы узреть окончательное истребление своего войска. Верхом на коне он преградил дорогу воинам Шакуни, отступавшим в страхе перед неистовым Бхимасеной. «Стойте, трусы! — вскричал, обращаясь к ним, Дурьодхана. — Сражайтесь! Что пользы в бегстве? Витязь, не повернувший спины к врагу, обретает славу на земле и блаженство на небесах!» И он заставил остановиться пристыженных воинов и снова послал их в битву.
Шакуни между тем приходилось тяжко в единоборстве с Бхимасеной, чьи удары он едва успевал отбивать. Его воины, посланные в бой Дурьодханой, не могли прийти к нему на выручку — они не могли даже приблизиться к нему, поражаемые насмерть стрелами могучего Пандавы. Но тут Улука бросился на помощь своему отцу, и они вдвоем отразили натиск Бхимасены.
Бхимасена обратился против других противников, но тогда пришел в себя Сахадева и снова вступил в бой с воинами Гандхары. Он нанес им тяжелый урон: стрелою с широким, как лезвие ножа, концом он снес наконец голову Улуке, а Шакуни поразил острыми дротиками. Лишившись лука, Шакуни, потрясенный гибелью сына, метнул в Сахадеву свою тяжелую палицу, но тот отразил ее своими стрелами. Видя своего царя безоружным и побежденным, гандхарцы обратились в бегство, и Шакуни последовал за ними. Сахадева же бросился за ним в погоню на своей украшенной золотом колеснице и, поражая его многими стрелами, кричал: «Остановись и сражайся, презренный! Вспомни игру в кости, вспомни, как ты смеялся над нами! Теперь я убью тебя!» Уязвляемый стрелами Сахадевы, Шакуни повернул обратно и в ярости бросился на врага с копьем в руке, но тотчас Сахадева спустил с тетивы золоченую стрелу с широким и острым концом и той стрелою снес голову царю Гандхары. Упал на землю, обливаясь кровью, обезглавленный Шакуни, и воины его бежали в ужасе и смятении, преследуемые победоносным врагом.
Задрожала земля, ее горы и леса, и из недр ее послышались глухие раскаты. Камни упали с неба по обе стороны солнца, и сильный ветер задул со всех сторон, и из глаз слонов, содрогающихся словно в лихорадке, полились обильно слезы.
Собрав вокруг себя немногочисленных воинов, уцелевших еще от истребления, бился Дурьодхана из последних сил, окруженный врагами. Со всех сторон устремились Пандавы на маленький отряд, оставшийся от войска Кауравов. Осыпаемые стрелами отовсюду, гибли один за другим воины Кауравов, редели ряды сплотившихся вокруг Дурьодханы; и наконец, израненный и изнуренный страшным боем, кинул взгляд вокруг себя сын Дхритараштры и увидел кругом одних врагов, торжествующих победу. Одиннадцать акшаухини привел Дурьодхана на Курукшетру, а теперь стоял он один на поле битвы, лишенный сил и истекающий кровью. И Дурьодхана обратился в бегство.
От войска Пандавов осталось тогда две тысячи колесниц, семьсот слонов, пять тысяч всадников и десять тысяч пеших. Войско же Кауравов все полегло на поле битвы, и немногих еще сопротивлявшихся здесь и там воинов добивали Дхриштадьюмна, Арджуна и другие витязи победившего стана. Дурьодхана же бежал в наступающих сумерках, потеряв коня, без спутников, с одной палицей в руках. Он укрылся от врагов в камышах, на берегу озера Двайпаяна, в двух йоджанах к востоку от Курукшетры.
Когда солнце село, трое витязей на колесницах, иссеченных в бою, влекомых усталыми конями, достигли лагеря Кауравов, неся весть о поражении. То были Ашваттхаман, Крипа и Критаварман, последние уцелевшие из войска Дурьодханы. Громкие стенания огласили лагерь; жены погибших царевичей рыдали и рвали на себе волосы; удрученные горем, проливали слезы воины, остававшиеся в лагере для его охраны. Поспешно собравшись, отбыли в Хастинапур овдовевшие царевны со своими слугами и охраной, и трое витязей остались в опустевшем лагере одни.
Пандавы же, ликуя, вернулись в свой стан, после того как долго и тщетно разыскивали Дурьодхану по всему полю битвы, и разослали повсюду гонцов с вестью о своей победе.
|